О том, что в Костенкове живет человек, обладающий прекрасным тенором, которому не грех и с оперной сцены миланской Ла Скала звучать, я знала давно. Все пытались навестить местную знаменитость, но не получалось. По воле случая недавно пришлось побывать в старинном селе, поинтересовались и самочувствием певца. Говорят: А что с нашим Карузо-Лемешевым сделается, он, несмотря на возраст, бодр и даже на концерты в другие села выезжает! Именами знаменитых теноров и в шутку, и всерьез прозвали Петра Ивановича Назарова, чья жизнь связана с селом и сельской культурой. И даже в аннотациях на его выступления нередко писали: . звание - признан народом .
Признанный народом певец через два года отметит свое восьмидесятилетие, живет в домике на высоком берегу Чумыша. При самых больших разливах река доходит до кромки его огорода. На этой усадьбе Петр Иванович вместе с женой, Мариной Гурьевной, учительницей немецкого и английского языка в сельской школе, вырастили четверо детей - два сына и две дочери. Сегодня они живут и работают в Новокузнецке и, навещая родителей, привозят им в гости пятерых внуков. Места на берегу Чумыша - красивейшие. Притаежные окрестности села не портила даже мерзкая погода - первая зимняя вьюга с мокрым снегом. Она замела подступы к дому Назаровых, и мы шли по тропе, проваливаясь в первом влажном насте. Еще не сугробы, но уже и не осенний иней.
Наш провожатый - Владимир Петрович Шавшаев, директор сельского Дома культуры, словно проводя экскурсию по достопримечательностям усадьбы своего старинного знакомого, показывал с гордостью: Золотые руки у нашего Петра Ивановича! Вот этот колодец он сам выкопал и оснастку для него выковал. Он нам всем гармони чинит: стальные клепки на инструментах подковывает. На этом мотоблоке он почти два десятка лет землю пахал. А этот Кировец собственными руками собирает! Навстречу нам из стайки вышел хозяин: пожилые супруги до сих пор держат хозяйство. Правда, в последнее время тяжело стало с заготовками сена, и от коров решили избавиться. Но все, что находится на территории его владений - дом, баня, стайка - построено руками самого Петра Ивановича, костенковского соловья . так еще называют Назарова земляки. Впрочем, не только певца, но и инженера, строителя, электрика и кузнеца. Кузнеца, пожалуй, в первую очередь.
Отец его тоже был известным в Сары-Чумыше, где родился Петр Иванович, молотобойцем. В семь лет Петр уже прекрасно играл на гармошке, и его звали на разные сельские посиделки и торжества. Гармонь у родителей выпросил со слезами: однорядку выменяли за пуд хлеба. Но с тех пор она всегда была с ним. В тринадцать лет, когда уже началась Великая Отечественная война, он получил еще одну профессию - кузнеца- молотобойца. Молот был чуть поменьше меня. Так за день в кузнице у наковальни надолбишься, что потом идешь домой, а из глаз искры - синие, красные, зеленые по снегу рассыпаются! - рассказывает.
В пятнадцать лет он стал настоящим гармонным . как говорили на деревне, мастером: умел и голоса гармоням ставить, и мехи чинить, и корпуса вновь восстанавливать. На службе на флоте ему раздобыли где-то баян, и он так отличился своей виртуозной игрой, что музыканта и певца хотели в ансамбль песни и пляски взять. Но отцы-командиры не отпустили, посчитав, что он пока еще самоучка, к тому же слишком молод, и это для него может стать непомерно большим испытанием. После службы на флоте Петр Назаров поступил в Кемеровское музыкальное училище, после окончания которого его направили в Театр музыкальной комедии. И здесь не получилось: его кто-то должен был взять на попечение . выплачивая что-то вроде стипендии, но таковых меценатов так и не нашлось. А у родителей и вовсе денег не было: надо было поднимать сестер и братьев Петра. И он поехал в Костенково, где ему была уготована должность заведующего клубом. На большую сцену выходил только на смотрах и фестивалях художественной самодеятельности. Вскоре женился. А там и дети, как чеснок, пошли, один за другим. .
Чтобы прокормить немалую семейку, работал на четырех должностях: и в клубе, и в музыкальной школе, и в сельских классах вел уроки пения. Числился в штате и в восьмой музыкальной школе Новокузнецка. Каждый раз ходил на работу за десятки километров. Однажды в сильную бурю чуть не замерз по пути. Сам стихи писал и сочинял к ним музыку. К певцу и музыканту со своими стихотворными строками шли односельчане. Песня о пчеловоде . Над Чумышом . Песня о Костенкове . Наш чудесный Кузбасс . Вспоминает, как сорок лет назад, защищая область на региональном фестивале, пел на сцене Новосибирского театра оперы и балета. Как ему кричали Браво!а женщины бежали за кулисы, чтобы от избытка чувств обнять и расцеловать самобытного певца из глубинки со столь красивым и мощным голосом. В Кемеровской филармонии на одном из концертов ему аплодировали стоя, а иные даже плакали, когда он исполнял свою коронную: Ехал я из Берлина .
Недавно всем художественным коллективом Дома культуры ездили выступать в Сары-Чумыш, на родину Петра Ивановича. Так зал костенковским артистам, услышав первые строки песен, дружно подпевал хором. Часа три держали, не хотели со сцены отпускать! И семейным ансамблем, вместе с детьми Назаровы на смотрах художественной самодеятельности выступали. А они же все такие музыкальные, певучие, у них голоса - просто шикарные . - рассказывает директор Дома культуры Владимир Шавшаев. А Петр Иванович вспоминает и о том, какие концерты они закатывали в родном селе жены, Марины Гурьевны, когда приезжали погостить на ее родину - в Чувашию. Я там в сельском клубе по два часа без перерыва пел. С меня пот в три ручья льется, а уйти не могу, каждый раз слезно просили: Спойте еще! . Не отпускной отдых в гостях, а настоящие гастроли. И тут же посетовал: вот на нынешнее юбилейное празднование района не пригласили, вероятно, уже и забыли. А голос-то все тот же, ничего ему не делается. И Петр Иванович, взяв в руки баян, который он собственноручно переделал и усовершенствовал из кунгурской гармони, растянул мехи. Я, конечно, была наслышана о красоте его лирико-драматического тенора . Но такой гармоничной мощи и свободы в звучании не ожидала. От раздольных русских песен в его исполнении действительно слезы на глаза наворачиваются. Голос и в его семьдесят восемь лет льется легко, без напряжения, задевая потаенные аккорды душевных струн. Такая глубина чувств. Ему бы на оперную сцену! Точно составил бы славу отечественной культуре. И это я без голосовой разминки. Знал бы, что вы приедете, хотя бы распеванием позанимался . - говорит без всякого кокетства Петр Иванович Назаров, этот Карузо из Костенкова.
. Слушаем его песни, глядя в окно. На выскогорье . над самой рекой, где стоит дом Назаровых, - частые ветра. От их беспрестанного дыхания липа, выросшая под окном, оказалась с ветвями лишь с подветренной стороны. Так странно видеть это дерево, с голым стволом с одной стороны и с густыми ветвями - с другой. И весной она зеленеет, а затем и цветет так же нежно и рясно, как и ее сородичи, скрытые от ветров за высокими стенами домов. Петр Иванович Назаров тоже чем-то похож на это деревце: нелегкая долгая жизнь давила на него, била, ломала, но он не приспосабливался. Он просто жил, как умел, довольствуясь тем, что давала ему судьба, даже на небольших сельских сценах радуя людей своим щедрым самобытным талантом. Такой же весельчак, певец и плясун! Как-то на сцене так матросское Яблочко лихо отплясал - все ахнули. Пять медалей за эти годы получил, благодарностей - не счесть, подавали документы и на получение звания заслуженного работника культуры, да где-то затерялись бумаги в чиновных кабинетах. А такой голос дается людям нечасто. Это как божий дар . - говорят. Хорошо, что хоть звание ветерана труда присвоили, хоть какие-то льготы на селе. .
Такая крепость духа, стойкость и бодрость в творчестве, считает Петр Иванович, достались ему в наследство от бабки Варвары. Та, оставшись в сорок пять лет вдовой, детей одна подняла, дожила до сто пятнадцатого дня рождения, и в девяносто еще свободно, без чьей-либо помощи нитку в иголку вдевала. Да и петь обожала: голос у нее был очень красивый. В семье Назаровых вообще уважали русскую песню. Дуэтом нередко любили петь и его родители.
От песенной темы разговор переходит и на деревенские будни. О сенокосе, пасеках, о том, что старинное село, которое когда-то считалось процветающим совхозным хозяйством, в последнее время растет за счет дачников. Для молодежи работы в Костенкове нет, и она уезжает от такой красоты и приволья в город. А я, наоборот, из Новокузнецка несколько лет назад сюда переехал жить. Нисколько не жалею, плохо, что не сразу спохватился и в село из города поздновато перебрался. Мне сейчас вся моя городская родня завидует . - говорит Владимир Петрович Шавшаев, директор Дома культуры и почти названый брат Петра Ивановича: столько на двоих совместно прожито творческих лет! Упомянули о напасти, которая в последние годы пригрелась в этих местах - расплодившихся гадюках. Одна заползла на усадьбу Назаровых, другая укусила сына Владимира Петровича Шавшаева во время сенокоса. Едва спасли в реанимационном отделении городской больницы. Припомнили даже случай столетней давности, когда погиб один из ленинградских скалолазов, приехавших сюда, чтобы покорить Синюю скалу, неподалеку от села. Парень неожиданно сорвался со скалы. Оказалось, вместо коряги схватился за гадюку. Упал и разбился. Потом на шее погибшего нашли две точки от змеиного укуса. .
Коллектив Дома культуры сейчас хоть и ютится в одной из комнат сельсовета, но переживает в некотором роде радужные, полные надежды времена - уже выделены деньги на строительство нового здания, составляется проект, можно сказать, для сельской культуры просматривается перспектива на будущее. Костенково издавна славилось своей художественной самодеятельностью. Здесь и единственный в области коллектив детской оперы, и хор народной песни, и ветераны сцены, которым перевалило за семьдесят лет, но они до сих пор ходят в клуб и ездят на всевозможные творческие смотры. Это и Петр Иванович Назаров, и фронтовик Михаил Григорьевич Недорезов, и Дмитрий Васильевич Едыкин, навещает изредка хор и уехавший из села Алексей Иванович Скобелев. Костенковских гармонистов приметили и приветили в своей телепередаче Играй, гармонь! и знаменитые в свое время братья Заволокины. Сельские музыканты участвовали в музыкально-импровизированных встречах у Геннадия Заволокина четыре раза. И даже в Сростки на литературные встречи памяти Шукшина в прошлом году хором выезжали.
И все-таки костенковский соловей - Петр Назаров - до сих пор остается достопримечательностью Костенкова. Наслышаны о нем и в Новокузнецке. Те, кто хоть немного знает Новокузнецкий район, его деревни и дачные окрестности. Правда, одни называют певца местным Шаляпиным . другие - Козловским . третьи - Карузо и Лемешевым . Но, в конце концов, выясняется, что речь идет об одном и том же человеке - Петре Ивановиче Назарове, которого природа наделила красивейшим тенором.И он, бывший молотобоец и матрос, не растратил свой талант понапрасну, он знал, что с этим даром надо делать: сочинять песни и петь. На радость людям и себе. Недаром в деревне говорят: Песня, она и радости научит, и от горя уведет.
НА СНИМКЕ: Петр Иванович Назаров с женой Мариной Гурьевной.
Татьяна ШИПИЛОВА
Кузбасс N 208 от 10.11.05
член Союза писателей России, член Союза журналистов России,
кандидат философских наук (РГУ им. Канта).
Может быть, Вы и правы: «Надо жить здесь и сейчас!» «И сегодня сеять будущие всходы, не оглядываясь назад». Но разве может расти дерево без корней? Прошлое – наши корни, а без них мы засохнем. Без опыта предыдущих поколений наша жизнь – пустыня.
И я оглядываюсь в прошлое, вчитываюсь в строки, записанные мной по живым воспоминаниям тех, кого уже нет с нами, и тех, кто еще активен в ветеранской организации, с кем радостно встретишься в городе и пожелаешь здоровья. А в ответ слова любви: «Лидочка, мы любим тебя за то, что ты любишь нас и любишь жизнь».
И они тоже любят жизнь, мои дорогие ветераны, и любят святой праздник – День Победы, когда хотя бы раз в году вспоминают о них, одаривая цветами и подарками. Их жизни подобны бусинкам, вплетенным в роскошную косу российской красавицы по имени Победа.
«И так сладко рядить Победу, Словно девушку, в жемчуга!»
Эти слова написал Николай Гумилев в Первую Мировую войну, а звучат они сегодня свежо и ярко, потому что День Победы – священный праздник, требующий поклониться «тем годам, которых забывать нельзя». Кто-то суетно пытается украсть у нашего народа Победу, умалить Её, переписать историю, но это временное, преходящее. Россия боль свою в силу всегда умела переплавить, сохранит она потребность поклониться «и живым, и мертвым» «всем миром, всем народом, всей землей!» за тот «великий бой», в котором народ, связанный святым братством, совершил великий подвиг, решив исход битвы, неслыханной по жестокости.
Мой рассказ устами тех, кто вернулся из боя, пережил блокаду, выпил боль до дна в аду концлагерей и выжил «всем смертям назло».
На разных дорогах встретили они Победу, но все искренне верили, что фашизм, ввергнувший их, их семьи в ад войны, нужно победить, и они это сделали, потому что шли не убивать, а защищать страну.
«В воспоминаньях мы тужить не будем.
Зачем туманить грустью ясность дней,-
Свой добрый век мы прожили как люди
Слова Г. Суворова как-то особенно ложатся на сердце, когда послушаешь ПАВЛА ИВАНОВИЧА РОМАХИНА. Путь к Победе у него начался с горестного отступления к Москве из Белоруссии, где он проходил воинскую службу.
Закончив учительские курсы в 1940 году, Павел Иванович получил направление на работу в школу на Кубань, в Роговской район, в станицу Джерелиевскую, а осенью его взяли в армию. Служил в Гайновке Гродненской области в артиллерии:
– Мне доверили дальномер, я определял высоту, передавал на приборы, а потом била зенитка. В мае 1941 года нас отправили в деревню Крупки Минской области на сборы. Кукурузник рукав таскает, а мы по нему бьем. Если близко к самолету стреляем, он крыльями покачивает. Когда началась война, у нас было только две пушки для тренировки, а стрелять нечем. А тут уже Минск бомбить начали. Меня перебросили на артиллерийский склад, доверили нам эшелон с боеприпасами. С фронта приезжали машины, а мы грузили снаряды. К осени вместе с нашими отступающими частями мы приблизились к Москве. На станции Реутово мы выгрузили последние снаряды и начали сами делать мины, упаковывая в ящики. У нас не было начальства. Руководил всеми старшина, а я у него был в заместителях. Потом меня перевели в школу минометчиков. От Сталинграда наша часть была переброшена к Ростову. Здесь, фашисты, боясь мешка у Кавказа, сопротивлялись недолго и отступили. И вот Полтава. В памяти навсегда остался случай удивительный, даже мистический. Копаю окоп, вдруг непонятно откуда к ногам упал лист бумаги, на котором с удивлением вижу портрет А.С. Пушкина. Сложил листок вчетверо и носил в гимнастерке всю войну. И сейчас сохранилась лишь его четвертинка.
Павел Иванович достает альбом с фотографиями и показывает стершуюся четвертинку портрета Пушкина.
– Это моя священная реликвия, может быть, сохранившая солдата на войне. Я все время думал, как это могло случиться тогда, что ветер принес мне этот листок. Мы рыли окопы в широком поле, окруженном лесом, до ближайшей деревни километров пять. На войне не до поэзии, тяжелые солдатские будни, и хотелось как-то объяснить себе, что же это значит, что к моим ногам ниоткуда, можно сказать, с неба упал портрет поэта. Стал вспоминать стихи Пушкина, которые учил в школе. И тут пришли на ум строчки из «Полтавского боя» Пушкина:
«Уж близок полдень. Жар пылает.
Как пахарь, битва отдыхает.
Кой-где гарцуют казаки.
Ровняясь, строятся полки.
На холмах пушки, присмирев,
Прервали свой голодный рев.
И все – равнину оглашая,
далече грянуло ура:
Полки увидели Петра».
– И я себе объяснил появление передо мною портрета Пушкина, как знак предстоявшей победы над врагом. Как шведы были разгромлены под Полтавой, так будут разгромлены фашисты.
С этой верой, с боями Павел Иванович прошел Украину, а потом – Румынию, Венгрию, Болгарию, Югославию. Как поется в песне, «мы пол-Европы прошагали», это относится в полную меру к Павлу Ивановичу Ромахину.
– Как замечательно нас встречали в Югославии! – вспоминает солдат. – Для нас открыли бесплатные харчевни, приносили нам корзины винограда. Так хорошо, сердечно, дружелюбно к нам относились!
День Победы Павел Иванович встретил в Альпийских горах. О врагах, о фашистах мой рассказчик все время говорит «он» (враг):
– «Он» засел в горах, укрепился на вершинах, и нам нужно было его оттуда выбивать. Альпы – очень красивые горы, но погибло здесь наших солдат немало, – загрустил Павел Иванович. Какой немыслимой ценой досталась Победа! Мы помолчали, а потом мой герой продолжил:
– Согревала мысль, что здесь когда-то был Суворов. Мне неоднократно предлагали пойти учиться на командира, но я не хотел расставаться со своими ребятами, и остался солдатом.
А потом было возвращение на родину, от Альпийских гор до Каменец-Подольска – пешком. Кроме множества медалей, у Павла Ивановича два ордена Славы. Я прошу рассказать о событиях, предшествовавших этим наградам.
– Первый орден был после взятия Днепра. Нам сообщили, что немцы везут снаряды для фронта колонной машин. Это было в плавнях Днепра в 1943 году. Мы эту колонну своими минами расчехвостили в пух и прах, – вспоминает Павел Иванович. – А второй орден – за Будапешт. Это горная крепость. Гитлер планировал ее не сдавать. Мы свою огневую позицию установили, а связи нет, где-то провод перебит. Посылали связиста, он не вернулся. Еще двоих послали – тоже не вернулись. Послали меня. Я дошел до перекрестка улиц и вижу, что там лежат мои мертвые товарищи. Перекресток простреливается, чтобы не дать нам наладить связь. Я высчитал, что «он» бьет через каждые две-три минуты. И мне понадобилось выскакивать из укрытия на эти две минуты несколько раз, чтобы провода соединить: выбежал – собрал провода, и в укрытие. Выбежал – зачистил зубами их – и в укрытие. Я соединил их и услышал, что минометы заговорили…
После демобилизации Павел Иванович вернулся в родную деревню в Рязанской области, а подруга писала с Кубани письма. Ее звали Надежда Григорьевна, ставшая женой Павла Ивановича. Они вместе уехали в Краснодарский край. Работали в школе в поселке имени Тамаровского. Павел Иванович стал директором школы, преподавал историю, а Надежда Григорьевна – русский язык и литературу. Закончив Московский педагогический институт, он вместе с семьей уезжает в Сибирь. После войны в деревнях Кубани было мало детей, а значит, часов в школе тоже было немного. И Павел Иванович оказывается в поселке Котовском, в Яйском районе Новокузнецкой области. Здесь он тоже работал директором школы. В письмах, которые ему слали оттуда позже, ученики писали: «Деревья, посаженные Вами, сейчас превратились в шумящий сад». Дело в том, что Павлу Ивановичу было удивительно, как это люди живут без сада у дома. Деревня большая среди тайги, и одна единственная береза на улице. По его почину и предложению были высажены сады у домов, у школы, на улице. И все жители потом вспоминали добрым словом директора школы Ромахина.
Павел Иванович с семьей возвратился на Кубань, поселился в станице Роговской. Здесь были корни его жены, Надежды Григорьевны, далекие предки которой были выходцами из Запорожья. Здесь, на Кубани, у ее прадеда Балахтыря была своя земля, табуны лошадей, стадо коров, а бычков вообще не сосчитать. На месте прежнего прадедовского дома был построен новый дом. И земля приняла нового хозяина.
– Был у меня еще один случай в жизни, который считаю знаковым. Однажды в 1957 году копал я огород и нашел мужской серебряный перстень с двумя буквами «П», «И». Буквы на печатке выбиты такими витиеватыми, линии плавные, закругленные. И я решил, что это знак мне: «Твоя земля, работай на ней, возделывай её».
И Павел Иванович дом построил, сад посадил, растил своих детей и своих учеников. После смерти Надежды Григорьевны в 2003 году Павел Иванович переехал в Балтийск Калининградской области, к дочери Ларисе, тоже по профессии учительнице истории, как и отец.
Он вспоминает свой великолепный сад, виноградник и скучает без него. Два года назад Павел Иванович начал писать стихи, хотя раньше, чтобы написать письмо, надо было сделать усилие над собой. Но ведь он с родины Есенина, и не зря ему с неба упал листок с портретом Пушкина.
– Сад ты мой любимый, – складываются строчки у Павла Ивановича. Он вспоминает черешню у дома, грецкий орех, цветущий абрикос, колодец, оставшийся от деда Данилы, громадные кисти винограда, помидоры весом в кило – один.
Две больших толстых тетради стихов Павла Ивановича Лариса с любовью перелистывает и какие-то зачитывает мне.
– Мне все его стихи нравятся, но особенно те, где звучит потрясающая любовь к маме:
«Глаза твои свели сума,
как много света вижу в них!»
А также в его стихах много описаний природы, – продолжает Лариса. – Он хочет природу очеловечить, чтобы мы понимали друг друга.
Павел Иванович в свои 96 лет полон любви и нежности к людям, к природе, к своим двум внукам и правнукам.
Лариса добавляет:
– Мы полюбили Балтийск. Здесь такой воздух, что дышать – не надышаться. Это чудо! И мы очень любим детей. Мы всегда их любили, но сейчас они сродни чему-то священному и чудесному.
